Эрнст Юнгер "Рискующее сердце", перевод Владимира Микушевича, Владимир Даль, 2010
Эрнст Юнгер (1895-1998). Простое перечисление фактов биографии этого человека способно вызвать уважительно-завистливую романтическую ностальгию в духе Лермонтова: "Да, были люди... Богатыри — не мы. Теперь таких не делают". Он начал с побега из дома в 18 лет с целью вступить в Иностранный легион, а в итоге при жизни был признан одним из главных немецких писателей (да и философов) XX века. В ходе Первой мировой войны Юнгер получил 15 ранений и высшую военную награду Германии "Pour le merite" ("За заслуги"), названную так великим полководцем и поклонником французской культуры королем Пруссии Фридрихом II Великим. Юнгер стал последним кавалером этого ордена за военные заслуги. Орден же и спас его в 1944-м от судьбы других офицеров, имевших отношение к заговору полковника Штауффенберга против Гитлера. Сам воин-литератор в попытке путча не участвовал, но знал о нем. Его сыну повезло меньше — отправленный по приговору военного трибунала в дисциплинарный батальон, Эрнст Юнгер-младший погиб на фронте. Отец пережил его на 54 года.
В сборник "Рискующее сердце" помимо одноименного романа входит ранний роман (по-нашему, скорее повесть) "Лейтенант Штурм" (1925) и ряд философско-политических статей.
"Штурм" — это своего рода "Ремарк наоборот". В этом произведении три товарища служат на Западном фронте, где, как известно, без перемен. Вот только в отличие от текстов пацифиста Ремарка или Хемингуэя, герои которого воспринимают войну как суровую необходимость повиновения долгу (см. "По ком звонит колокол") пафос Юнгера совершенно иной.
Никому другому, наверное, не удалось настолько романтически воспеть войну как раз тогда, когда она утратила последние признаки рыцарского благородства.
Певец мобилизаций и массовых армий, Юнгер мог бы спросить своих собратьев по "потерянному поколению": "Любите ли вы войну так, как люблю ее я?" И никто не смог бы ответить ему утвердительно. Повесть заканчивается тем, что немецкие офицеры подрывают себя гранатами, отказавшись сдаваться в плен англичанам.
"Рискующее сердце" (1938) — одно из самых поэтичных произведений Юнгера, очень близкое французскому сюрреализму. Описания причудливых, часто болезненных, иногда жутких сновидений и рассуждения об "анархии сердца", духе немецкой нации и язвах обезличивающей индустриальной и буржуазной цивилизации наполняют собой этот роман. Автор признается в любви к дикой Африке и арабским работорговцам, в ненависти к Америке с ее деловитостью и прагматизмом и в презрении к бюргерскому порядку. Все построено на интуиции и метафизике, роман рождается на пересечении философии, поэзии, автобиографии, галлюцинаций и науки (Юнгер изучал естественнонаучные дисциплины).
В коротких, по 5-8 страниц, статьях автор достигает "артиллерийской точности выражения", о которой говорил Ницше. Юнгер — блестящий стилист, что делает его исключением в немецкой литературе, которую по сравнению, например, с французской можно без обиняков назвать косноязычной. Названия статей говорят сами за себя и "с головой" выдают крайне-правые взгляды автора: "Революция", "Метод революции", "Пацифизм" ("Каждая жизнь отличается от другой и уже поэтому воинственно противопоставлена другим жизням"), "Национализм", "О духе". Последний текст — яростный манифест кровавого и иррационального романтизма, которому мог бы позавидовать и Константин Леонтьев, другой убежденный противник прогресса, буржуазной пошлости и "всеобщего благоденствия". "Так называемая умственная аристократия, — пишет Юнгер, — или рабочие умственного труда, армия высокоподвижных и бессовестных мозгов, работает над разложением веры, над дешевым высмеиванием героического, над подрывом человеческого достоинства вообще". И далее: "...мораль для трусов и дерьмовых душ объявляет безнравственным все непосредственное, мощное и опасное в этой жизни". А в весьма точной и психологически проницательной статье о мемуарах Троцкого, как и в других текстах немецкого автора, виден его безусловный пиетет перед русской революцией —
Юнгер, в отличие от многих, считал Октябрь именно русским национальным явлением.
Эрнст Юнгер "На мраморных утесах", перевод Евгения Воропаева, Ad Marginem Press, 2009
Эта книга Юнгера напоминает произведение Рэя Брэдбери "Вино из одуванчиков", а также многие образчики жанра фэнтези. Описывается полусказочная идиллическая страна, Большая Лагуна, весьма приблизительно локализованная во времени и пространстве. Описываются утонченные, незаурядные люди, которые населяют эту "блаженную Аркадию", и жизнь, которую они там ведут. Однако идиллии не суждено продлится долго, этой земле обетованной грозит агрессия некоего загадочного Старшего Лесничего; также в качестве враждебных сил в книге фигурируют некие "мавританцы" и "лемуры".
Язык романа, красивый и сложный, эпохи модерна, позволил критикам отнести "На мраморных утесах" к "магическому реализму", как и "Рискующее сердце".
Большая Лагуна вызывающе "не нордична", она в большей степени пропитана духом солнечной средиземноморской культуры. Тут уместно вспомнить, что Юнгер был "своим" в творческих и интеллектуальных кругах Парижа, где находился в 1940-х в качестве офицера оккупационных войск, об этом немецком националисте комплиментарно отзывался Альбер Камю, с ним дружили Пабло Пикассо и Генри Миллер.
Аллегории достаточно прозрачны: под Большой Лагуной следует понимать старую Европу, Европу аристократов, рыцарей и высокой культуры, величественное здание которой было обречено быть перемолотым в огне и железе двух мировых войн. Произведение "На мраморных утесах" было написано в конце 1930-х, накануне второго акта европейской трагедии.
В Старшем Лесничем традиционно принято видеть аллегорическое изображение Гитлера, а в "мавританцах" и "лемурах" — национал-социалистов.
У Юнгера были, мягко говоря, натянутые отношения с той силой, что правила Германией с 1933 по 1945 год. Хотя они предлагали ему "банку варенья и корзину печенья" в виде почетного места в предвыборном списке НСДАП и должности в германской Поэтической академии, он все отверг. После краткого периода поддержки гитлеровского движения в то время, когда оно еще было оппозиционным, Юнгер быстро разочаровался в нем и уже с начала 1930-х не скрывал своего почти презрительного отношения к нацистам.
Он считал их плебейским, "жлобским" движением, а их власть — властью взбесившихся мещан, которые выхолостили из национализма всю романтику и аристократизм,
которые так ценил сам Юнгер. Поэтому первый обыск в доме писателя Гестапо провело еще в 1933 году. Однако Гитлер до конца дней сохранял личный пиетет перед героем Первой мировой и не тронул Юнгера даже тогда, когда того подозревали в причастности к заговору военных против фюрера.
После краха Рейха Юнгер отказался заполнять анкету по денацификации и до конца дней оставался верен своему романтическому национализму. Однако остракизму он не подвергся, более того, канцлер Германии Гельмут Коль даже посетил Юнгера на его 90-летний юбилей, а 100-летие выдающегося писателя и вовсе отпраздновали с изрядной официальной помпой.
Проблемы с властями у старого романтика войны возникли по совершенно другому поводу — уже на восьмом десятке он начал экспериментировать с ЛСД, причем делал это вместе с изобретателем "кислоты" Альбертом Хофманном, который и сам к тому времени был уже отнюдь "не мальчиком". Вот такой союз воинственного романтика первой трети XX века и одной из знаковых фигур "психоделических 1960-х". О своих наркотических экспериментах Юнгер написал книгу, которой "заинтересовалась" прокуратура.
На вопросы о страхе смерти изрубцованный боевыми ранения долгожитель отвечал: "Я не боюсь умереть, ведь в моем возрасте это так редко случается". Жизнь Юнгера с избытком опровергла максиму наполеоновского генерала, заявившего: "Если гусар не убит в 30 лет, то это не гусар, а дерьмо". А Юнгер таки был гусаром в широком смысле слова.
Даже странно, что по крови (а он придавал большое значение крови) Юнгер не был ни аристократом, ни пруссаком. Между тем он наряду с полубезумным бароном Унгерном идеально
воплощал собой тип прусского рыцаря, максималиста, искавшего "идеального служения".
Специфический героический тип, возникший на границе германства и славянства, ведущий свою родословную от "отмороженных" воинов Тевтонского ордена.
Немногим менее странной кажется и нарастающая популярность этого писателя в современной России. За сравнительно короткое время из печати вышло не менее трех книг этого певца "огня и меча". Насколько всплеск интереса к нему связан с политическими убеждениями Юнгера, сказать сложно.
Редакция благодарна магазину "Фаланстер", предоставившему книги "Рискующее сердце" и "На мраморных утесах"
Вы можете оставить свои комментарии здесь
