Павел Пепперштейн "Пражская ночь", Ad Marginem, Амфора, 2011
Эту книжку, конечно, можно было бы проанализировать с точки зрения того, какое место она занимает в творчестве автора, а творчество автора, в свою очередь, — в отечественной словесности. Однако проза Пепперштейна (в "Пражской ночи", кстати, нашлось место и для некоторого количества поэзии) тем и отличается, что подходит как для высоколобых исследований всевозможных "измов", так и для непосредственного, прямого восприятия. Остановимся на последнем.
Это смесь гангстерской истории про русского киллера в Праге, языческого (вдруг!) панславизма и левацких проклятий в адрес капитализма.
Кащееобразный бизнесмен-бандит-доходяга из России, экзальтированная американка — левацкая активистка, ее отвратительный вульгарный и приземленный отец-янки-толстосум, дикая орда неформалов всех возможных субкультур, главный герой — преисполненный мания величия "ангелоподобный" киллер, его конкуренты — экзотическая парочка наемных убийц, жирный чешский художник — автор отвратительных картин, грузин — ветеран вторжения в Чехословакию в 1968-м… К этому вообще сложно подобрать определения. И как обычно парадоксальный, загадочный или открытый финал. Пепперштейн — новеллист. Он любит на протяжении всего произведения бить читателю по мозгам своими приколами, любит и обескуражить его под конец.
Как и всегда у него, все это крутится-вертится в комиксовой катавасии, чему способствуют и авторские иллюстрации. Вот только в отличие от традиции "нормальных" американских комиксов, обязательно предусматривающей назидательное и "правильное" моралите,
писания Павла Пепперштейна преисполнены интеллигентского, контркультурного, антиглобалистского, ницшеанского и еще черт знает какого бунтарства.
Кажется, что это все-таки скорее книга из 1990-х, если говорить о питающей ее энергии травматического опыта. Мечта интеллигента, оскорбленного свинским рылом капитализма эпохи первоначального накопления, превратиться в сверхчеловека, в неотразимого "Леона-киллера", в соавторстве с Богом вершащего судьбы недостойных богатеев. "Задрот" в свитере обращается в демонического супергероя, и юные миллиардеровы дочки, опьяненные галлюцинациями революционной латиноамериканской партизанщины, сами падают перед ним навзничь, раздвигая ноги.
Тут можно провести параллели с другим озлобленным интеллигентом — Андреем Бычковым, который к тому же не чужд фантасмагорическому трэшу. Вот только со сверхчеловеческим у Бычкова проблемы, хотя его герои, конечно, пытаются, им хочется. Но вот интеллигентско-богемный рессентимент против всего меркантильного, потребительского и обывательского — похож.
Но как пафос сочинений Пепперштейна, которого классификаторы зовут то метафизическим, то психоделическим реалистом, находятся по ту сторону добра и зла, так и
само его творчество пребывает за гранью вкуса, меры, определений и интерпретаций. Похоже, законы, по которым можно было бы судить подобный яркий и энергичный концептуалистский китч, еще просто не изобретены.
В трэш такую продукцию не спишешь, но и серьезной литературой назвать поперхнешься.
Книга "Пражская ночь" предоставлена редакции магазином "Фаланстер"
Вы можете оставить свои комментарии здесь
