В детстве я боялся темноты, взрослых салабончиков и что на нас нападет Америка. Переживал вместе с окрепшим от вековой несправедливости народом за Анжелу Дэвис, писал письма гнева Никсону и ходил на демонстрации любви прямо к памятнику человеку, которого не оплакали и по сей день.
Лет в одиннадцать мама мне подарила книгу с картинками. В ней подробно описывалось, как дружественный нам народ Вьетнама успешно дрался на рисовых полях с мировым империализмом. Книга оказалась убедительной. Я неделю боролся с кипящей ненавистью к американским захватчикам внутри себя, а потом написал миролюбивое стихотворение, которое аккуратно поместил в конверт и отправил в районную газету с отвлекающим названием "Дружба". Стихотворение там не напечатали ввиду перебора с миролюбием и яркими красивыми прилагательными. Но через полгода отметили в заметке о народных талантах как о начинающем интересном поэте.
Но поэтом я не стал, так как очень скоро был испорчен тлетворным влиянием Запада через чуждую нам музыку. Музыка отличалась от нашей повышенным пофигизмом к нотам, терпимости и мало мальскому приличию. Но меня понесло. Устои внутри еще держались, но уже как бы неуверенно. Я отрастил волосы, ходил с гитарой через плечо и пил с горла "Ркацители".
Когда пришло время отдать всего себя Родине, я не был готов. Но пришлось. В рядах СА меня спасала от излишнего патриотизма все та же гитара. А иногда и "Ркацители".
После службы, которая меня сделала на рубль дороже, мой организм хотел отдохнуть, но мешала статья о тунеядстве. Поэтому мое тело стало ходить на работу, а ум размышлял - как бы сделать мир более смешным. Пока я только думал, пришел Горбачев и сделал это вместо меня. "Ркацители" не стало, гитара оказалась ненужной ввиду укрепления мною ячейки общества, и я остался просто наблюдать последствия от ремонта фасада, когда за него берутся настоящие профессионалы.
Перестройка быстро закончилась. Союз нерушимый профессионалы успешно развалили. Все стали жить отдельно и лучше. Аж до сих пор. Пока не случился блицкриг. Блицкриг затянулся уже почти на год, и я снова вспомнил об американцах с их гамбургерами, дерьмовой демократией и тупым желанием соблюдения порядка. В детстве я боялся, что на нас нападет Америка. Теперь я боюсь, что не нападет...
! Орфография и стилистика автора сохранены
