В ночь на пятницу, 7 апреля 2017 года, два корабля ВМС США произвели 59 выстрелов крылатыми ракетами по авиабазе сирийских ВВС, после чего резко изменилась геополитическая ситуация в мире. И дело отнюдь не в поверхностных штампах и ассоциациях с шестью сараевскими пулями Гашека, десятью днями Джона Рида или выстрелом ”Авроры” из фильма Эйзенштейна. Главным политическим итогом прошлой недели представляется окончательное оформление новой конфигурации глобального треугольника Запад-Россия-Китай. Обстрел ”Томагавками” российско-сирийского аэродрома с американских эсминцев по приказу президента США Дональда Трампа происходил практически в присутствии, с ведома и одобрения Председателя КНР Си Цзиньпина. Более того – последовавший сразу за этим поход авианосной группировки ВМС США к берегам Северной Кореи с демонстративной готовностью нанести удар и по военной инфраструктуре династии Кимов также не встретил сопротивления китайцев.
Вместе с тем, реакция российского президента, намертво связавшего себя с судьбой обреченного сирийского диктатора, потребует от него по законом политического жанра еще и осуждения предстоящего американского удара по северокорейскому тирану. Еще вчера можно было бы сказать, что это окончательно уравняет Владимира Путина с наиболее одиозными персонажами политической сцены со времен Каддафи, но последние сообщения мировой печати о вовлеченности российской стороны в химические атаки асадовских войск показывают, что Западу для доказательства вины Путина может уже и не понадобиться северокорейский аргумент.
Еще раз посмотрим на ситуацию со стороны: США атакуют Сирию, находящуюся под покровительством России при молчаливом согласии Китая и при бессильном молчании российского ПВО, после чего грозные инвективы Кремля уже бессмысленны. Затем США демонстрируют готовность атаковать Северную Корею и также про молчаливом согласии ее традиционного покровителя Китая, который, таким образом, делает свой стратегический выбор. Позиция Кремля при таком раскладе уже ничего не значит.
Таким образом, намечавшийся после распада СССР стратегический блок России с Западом против Китая, пугавшего США беспрецедентными темпами экономического роста и параллельным усилением своего политического влияния, кажется окончательно похороненным под бетонными обломками ангаров авиабазы Шайрат.
От мюнхенской речи Путина 2007 года, декларировавшей реваншизм как внешнеполитическую доктрину России, до международной изоляции и беспрецедентных обвинений кремлевской верхушки в политических, экономических и военных преступлениях прошло десять лет. В течение целого десятилетия Запад во главе с США предоставлял России блестящий шанс на постсоветское возрождение и интеграцию в мировое сообщество за счет фантастически благоприятной конъюнктуры цен на нефть и газ. Россия могла и должна была бы стать ”второй Канадой” или ”большой Норвегией” – быстро развивающейся и богатеющей за счет продажи природных ресурсов и инвестиций в экономику частью западной цивилизации. Это и был своеобразный ”план Маршалла-2” для России и те, кто оспаривает этот факт, пусть вспомнят – сколько дней понадобилось Бараку Обаме для прекращения этой энергетической синекуры. Убедившись, что накапавшие за это время два с лишним триллиона долларов прибыли от дорогой нефти Россия потратила не на строительство дорог, здравоохранение, образование и науку, а на возрождение имперской химеры и оккупацию соседей при чудовищной коррупции и обогащении олигархов, Обама прибег к экономической хирургии, опробованной еще Рональдом Рейганом против СССР 40 лет назад: он обрушил цены на нефть. Для этого ему понадобилось лишь договориться с Саудовской Аравией, снять санкции с Ирана и разрешить добычу нефти в самих США.
При этом произошло переосмысление и изменение ключевого элемента военной доктрины США. Если после распада СССР и вплоть до 2014 года своим основным военным, политическим и экономическим противником в Вашингтоне считали Китай, то российская оккупация Крыма и Донбасса и попранный при этом Будапештский меморандум 1997 года о ядерном разоружении Украины в обмен на международные гарантии ее территориальной целостности, под которым стояла и подпись США, не только подорвали сложившийся мировой порядок, но и поменяли приоритеты угроз международной безопасности. Россия оказалась во главе этого черного списка.
Тем временем Китай без театральных эффектов и пафосных деклараций доказывал Западу свою политическую предсказуемость и стратегическую интегрированность в западную систему распределения рынков производства и сбыта продукции. Устав от капризов и причуд Москвы, возжелавшей после нового корыта уже и титула владычицы морской с золотой рыбкой на посылках, Запад перевернул страницу и, как выяснилось в ночь на 7 апреля 2017 года, США продемонстрировали готовность разделить зоны глобальной ответственности уже не с Россией, а с Китаем, причем без России, против России и, возможно, за счет России.
Может показаться странным, что этот долго готовившийся разрыв отношений с Россией и прорыв в отношениях с Китаем произошел именно при президенте Трампе, не без оснований подозреваемом в особых отношениях с Москвой. Однако это связано не столько с личностью нынешнего главы Белого Дома, сколько с большой прочностью и гибкостью политической системы США, где без всяких референдумов и поправок в Конституции, почти незаметно произошла временная смена президентской формы управления государством на парламентскую. Именно эксцентрика и эскапады Трампа привели к тому, что внешнюю политику США сейчас фактически определяет Конгресс и элита Республиканской партии, приставившей к Трампу вместо его неблагонадежных советников Беннона и Флинна своих проверенных боевых генералов Макмастера и Маттиза. Именно они, судя по всему, устами Трампа скомандовали своим эсминцам разбомбить авиабазу Шайрат, а заодно и всю разболтавшуюся систему международной безопасности. Время импровизаций и политического постмодернизма проходит, наступает период возврата к политической классике. Кстати, слово ”классика” восходит к латинскому термину ”классикум” – так в древнем Риме обозначали боевой порядок военных кораблей перед сражением. Те, кто видел фотографии американского флота, идущего сейчас к берегам Северной Кореи, могут оценить точность этой формулировки.
! Орфография и стилистика автора сохранены
