Клубу политического кино, также известному как Интеллектуальный киноклуб, уже более двух с половиной лет. Его очередное заседание стало одним из самых удачных. То, что в последний момент пришлось заменить фильм, этому, возможно, даже способствовало. Вместо анонсированной документальной разоблачительной ленты о распаде Югославии устроители оказались вынуждены показать художественный фильм серба Сирьяна Драгоевича "Красивые деревни красиво горят" (1996).
Фильм превосходный. Если говорить вульгарно и упрощенно, исходя из первого зрительского впечатления, то это похоже на Кустурицу, только лучше. Никто не умеет так смешивать трагическое и комическое, как балканские режиссеры. Получается невероятное соединение хохота и ужаса. Неподражаемый черный юмор.
Основное действие происходит в туннеле, где мусульмане заблокировали обреченный на гибель отряд сербов, а также в белградском госпитале, где вперемешку лежат раненные всех воюющих сторон. Повествование постоянно прерывается возвращениями в прошлую, мирную жизнь.
Вторую часть успеха очередного заседания Клуба составила последовавшая за просмотром дискуссия. Очень содержательная, насыщенная и при этом погружающая участников и слушателей в тамошнюю балканскую экзотику, историю и специфику со всеми этими именами и географическими названиями, оканчивающимися на "ч", полулегендарными и демоническими фигурами полевых командиров и политических лидеров постюгославской междоусобицы.
Ведущий киноклуба Алексей Коленский сообщил, что на Балканах фильм посмотрели 700 тысяч человек — очень много по тамошним меркам, а вот на международный фестиваль в Венеции его не взяли, как преисполненный "сербского фашизма".
Главным гостем стал политик Марк Фейгин, который был одним из добровольцев из России, кто в 1990-х воевал на стороне сербов.
Свои фронтовые рассказы он сопроводил демонстрацией "артефактов": форменной рубашки, в которой он сражался там и тогда, и своего личного боевого штык-ножа сербского производства, врученного ему Радованом Караджичем, который он смог привезти с собой в Россию, только уже будучи депутатом Госдумы.
Фейгин начал с того, что фильм Драгоевича не назовешь реалистичным, но "атмосферу он передает вполне". "Я вступил в бой где-то в мае 1993-го в Сербской Краине", — начал политик. Рассказал, что сражался на передовой в составе мотострелкового подразделения, в котором помимо русских были болгары. И базировалась эта бригада в пригороде Сараево Вогошча, отчего и называлась "вогошчанской". Интересно, что, отдав должное показанному фильму, Фейгин сказал, что больше ценит фильмы режиссера Тановича, автора "Ничейной земли" и боснийского мусульманина, то есть находившегося во время тех событий по другую линию фронта от него, причем Танович воевал. "Вот у него хорошо отражена вся эта бесконечная сутолока, возникавшая из-за мин-ловушек, которые практически не поддавались разминированию", — отметил Фейгин.
Фейгин и его товарищи по оружию обороняли бывший завод "Гольф", где сербы ремонтировали боевую технику, а боснийские мусульмане его постоянно обстреливали.
После небольшого экскурса в окопы первой половины 1990-х началось более глобальное, "геополитическое" рассуждение о распаде Югославии. Верный своему пристрастию к конспирологии и поискам коварных закулисных сил, Алексей Коленский спросил участников дискуссии, насколько, на их взгляд, велика была роль внешних сил в гибели этого государства.
Алексей Лапшин не поддержал эту линию и заговорил об изначальной искусственности и внутренней противоречивости Югославии как проекта. Он напомнил, что еще в начале XX века сербы выбирали между имперским, полиэтничным проектом Югославии и националистическим проектом Великой Сербии. Причем существовали разные варианты того, какие страны включать в Югославию. Повернись дело иначе, в нее могла бы войти, например, Болгария.
Лапшин указал на разные внешнеполитические симпатии тех этносов, из которых сконструировали страну. Так, словенцы и хорваты, прежде входившие в состав Австро-Венгрии, традиционно придерживались прогерманской ориентации. Мусульмане, естественно, тяготели к Турции. С другой стороны, все это сочеталось с крайней этнической и языковой близостью всех этих народов.
Алексей Лапшин высказал также мнение, что отец югославской империи Иосип Броз Тито был в целом ориентирован прозападно. Дошла речь и до внешних игроков. Лапшин отметил, что позиция Запада в целом и отдельных западных стран не была четкой и однозначно антисербской и менялась со временем и в зависимости от складывающейся ситуации. Так, Франция поначалу выступала с поддержкой своих старинных союзников-сербов, однако позднее приняла сторону западного мейнстрима, который в целом обвинял в гражданской мясорубке в первую очередь сербов.
У Германии на Балканах были свои старые друзья — хорваты, и немцы изначально взяли последовательную линию на поддержку их, тем более что в тот период это сочеталось с возрождением немецких геополитических амбиций.
США тоже колебались. Поначалу они не поддержали дезинтеграцию Югославии и выступали за сохранение ее целостности. Резюмировал Лапшин так: Югославия, будучи искусственным образованием со множеством внутренних противоречий, распалась бы и сама по себе, однако участие внешних сил интенсифицировало этот протест и сделало его более кровавым.
Один из посетителей клуба вспомнил, что в разгар балканского конфликта находился в Америке и заметил, насколько активным там было лобби боснийских мусульман, тогда как сербская диаспора в Соединенных Штатах была растеряна и деморализована.
Следующий оратор, представитель национал-демократов Илья Лазаренко, как и следовало ожидать от него, выступил против конспирологии, против антизападного вектора в анализе распада Югославии и вообще против той идеи, что возможно разваливать государства извне при помощи каких-то заговоров.
"Чтобы распад государства стал возможным, для этого должны быть мощнейшие предпосылки, — сказал Лазаренко, — настоящая причина распада Югославии в том, что там началось создание югославской нации уже тогда, когда ее создание из уже сложившихся этнических образований было невозможным. Если бы Югославию создавали не в XX, а в XVIII веке, когда формировались централизованные государства Европы, то тогда она могла бы состояться". Лазаренко высказал убеждение, что те 40 лет, которые страна просуществовала при Тито в относительно стабильном состоянии — это не срок для того, чтобы можно было говорить о состоявшейся государственности. На взгляд нацдема, отсчет такой состоятельности можно вести начиная примерно со 100 лет, не меньше.
"Югославия была сшита в XX веке из уже сформированных этнических ядер, когда завершилось этническое пробуждение Европы, прошла "Весна народов". У нее просто не могло быть иной судьбы, кроме распада, независимо от желаний коварных "атлантистов" и заговорщиков из "Ордена танцующего осла", — добавил Лазаренко.
Он особо остановился на том, что причинами распада были именно этносы, а не административно-территориальное деление. "Само по себе конструирование федерации из национальных республик предпосылкой для распада не является", — подчеркнул политик. Он привел примеры того, как имперские образования распадаются по этническому признаку, а не из-за внутренних административных границ. "Если бы не было этих границ и вместо федерации там было бы сербское унитарное государство, то распад был бы еще более кровавым, — заявил политик, — СССР распался без подобных столкновений благодаря тому, что были границы".
Вы можете оставить свои комментарии здесь
